Расскажи о своей работе – чем ты занимаешься, в каких ролях?

Я занимаюсь бизнес-социологией. Есть мои роли, которые нравятся больше и меньше.

Из того, что люблю – роль архитектора или методолога. Мне нравится выстраивать принципы изучения данных и помощи клиенту. Или переосмысливать наши продукты: обратную связь 360, исследование вовлеченности, другое. Можно так делать: «давайте выберем нужные вопросы и проведем». Но часто клиент не знает, как использовать такой отчет – «не тем ключом пытается открыть свою дверь». Или, когда у клиента есть интересный запрос – например разобраться с отношениями между сотрудниками и руководителем или целыми подразделениями, вынести на обсуждение то, что все подразумевают, но не проговаривают. И вот здесь начинается интересное.

Сложнее – с ролью бизнес-лидера, который считает деньги и зарабатывает их. Но умом я понимаю, что «привязка к земле» важна. Поэтому роль не люблю, но отдаю ей должное.

Пожалуй, самое сложное для меня – это роль руководителя, менеджера. Постепенно начал ловить ощущение: вот я воспитал одно поколение, затем оно сменилось… Мне всегда нравилось «освобождающее лидерство» – чтобы люди могли обходиться без меня. Чтобы сотрудник был успешным со все меньшей поддержкой. Но при таком подходе самые успешные уходят быстрее, а взаимодействуешь интенсивнее всего с относительно менее талантливыми. А без хорошей команды серьезный проект не сделаешь.

Если кратко, как для тебя сейчас звучит смысл твоей работы?

Изучать, поддерживать и помогать развиваться сложности социального мира.

Чем сложнее социальные системы – тем они интереснее. Преодоление мискоммуникации между социальными группами: департаментами, сотрудниками и руководителями, топ-менеджерами и акционерами, – самое важное, что я могу делать. Раньше тема звучала так: «дать голос угнетенным сотрудникам».

«Преодоление мискоммуникации между социальными группами: департаментами, сотрудниками и руководителями, топ-менеджерами и акционерами, – самое важное, что я могу делать»

Почему это изменилось?

Скорее расширилось. «Без голоса» оказываются и другие социальные страты, не только сотрудники. Например – «офисники» и «производственники». Между этими мирами сложно наладить взаимодействие. Из-за этого, они постоянно искрят, мешают друг другу. «Угнетенными», или обделенными возможностью иметь голос являются и те, и другие. И сделать так, чтобы каждая сторона услышала друг друга – это важно. Если не слушаешь – тебя тоже не услышат. Слышать – единственный способ наладить диалог.

«Если не слушаешь – тебя тоже не услышат. Слышать – единственный способ наладить диалог»

А есть ли вообще примеры хороших сообществ – тех, где люди слышат друг друга?

Знаю несколько таких организаций. Одна из них многие годы строила такой диалог внутри. Но сейчас, в ней будет смена собственника, и вряд ли этот уровень открытости и взаимопонимания сохранится, будет поддержан новым менеджментом.

Откуда этот смысл взялся, почему он у тебя именно такой?

Я себя всегда считал маргиналом (от лат. margo – «край» — человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем и культур, испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм права и ценностей. – прим. Ред). Жил между несколькими мирами. Рос попеременно в вятской глубинке и крупном белорусском городе. И эти реальности между собой конфликтовали. То, что было приемлемо и поощрялось в одном месте – в другом порицалось. В одном месте важно быть умным и читать книги, в другом – нет. Один мир архаичный, крестьянский, другой – индустриальный.

Потом я попал в третий мир – в армию, в Афганистан. Увидел, как не стыкуются совсем разные миры. То, что с местными не было понимания – скорее естественно.

Но и внутри армейских коллективов люди друг друга не понимали. Тут даже не про дедовщину. А про то, что внутри части были сообщества-землячества, целиком замкнутые на себя, которые плохо коммуницировали. «Мы» – это были не солдаты, а локально – земляки. Это приводило от дискомфорта во взаимодействии до смерти людей.

Этот смысл всегда был для тебя таким? Или менялся, эволюционировал? Если менялся, то как?

Главный вопрос моей работы в консалтинге (сначала политическом) – помогите понять избирателей, почему они такие и ничего не понимают из того, что мы им говорим. В маркетинге – почему клиенты покупать не хотят. Как с ними войти в контакт и понять. В управленческом консалтинге – например, компании, куда приезжают новые управленцы. Они часто боятся контакта с людьми, не понимают их. У них информация о людях – фрагментарна и искажена. В социологии это называется «экзотизацией» – построением экзотичного образа вроде: «они тут дикари, могут с тебя скальп снять».

Зачем тебе это менять?

Я видел разное.

Например, как группы объединяются ради общей цели. И начинают плодотворно решают общую задачу. И противоположное видел.

А люди, на твой взгляд, хотят друг друга понять? Или скорее хотят поддержать свой образ «другого»?

Это важный вопрос.

Часто людям кажется безопаснее не менять свое восприятие мира. Особенно людям, стремящимся к простому, черно-белому. Оттенки нарушают их уверенность в своем мире. Но именно те, кто работает с оттенками – могут делать намного больше. И они намного адаптивнее к изменениям. Черно-белая картинка хороша и удобна для архаичного мира, который не меняется столетиями.

В моем детстве белорусский город был разделен между молодежными бандами. И я в них участвовал, иначе там было не выжить. Но изначально это разделение шло с 17 века, между католиками и православными. Но сейчас это разделение ушло. Потому, что все слишком быстро стало меняться. Пространство разобщенных районов стало слишком маленьким, душным для самых амбициозных и талантливых

Это твой персональный смысл, или его разделяют другие? Если разделяют – откуда ты это знаешь? Тебе важно, чтобы другие разделяли?

Мне важно, чтобы «другие» мне были интересны – чтобы не хотели жить в черно-белом мире. Чтобы хотели оттенков цвета. По-разному талантливые. Кто в своей картине развивается – отлично. Что касается разделения моего смысла – нет, мне не важно, чтобы они точно разделяли. У «другого» могут быть свои смыслы.

Как этот смысл помогает (или мешает) тебе работать? Приходится ли тебе чем-то за него платить?

Помогает – делает мою работу действительно увлекательной. Я иду на работу с интересом. А мешает – когда я сталкиваюсь со стремлением к продуктивному, но конвейеру, мне трудно в этом находить удовольствие. Хотя, конвейер зачастую выгоднее. С точки зрения бизнеса, это мое ограничение. Рядом нужны те, кому эффективность и стандартизация – ближе, чем мне.

В какой мере тебе удается следовать этому смыслу или находить его в работе? Что получается, а что – нет?

У меня бывают подъемы и спады. Иногда – увлеченно работаю, чувствую смысл. Иногда – теряю. И хорошо, когда ловлю себя на этом, говорю клиенту: «давай остановимся, подумаем, как этих людей понять». Не иду на плохой компромисс.

Вторая тема сложнее – мои представления о ценности меняются. Допускаю, что мне придется переосмыслить себя.

Разговор состоялся 11.04.2024.